По праву «партии креатива»

Серебренников искренне, на свой лад пытался ставить в вверенном ему театре русскую классику. Но вся она оказалась у него редуцирована к голым задницам, торчащим гениталиям и трансвеститам

Фото: Иван ВИСЛОВ

Как бы не развивались события по уголовному закону, очевидно, что перед нами воздаяние по закону судьбы за события пятилетней давности, когда наша прогрессивная тусовка, сатанеющая каждый раз, когда ощущает на своей стороне хотя бы щепоть «админресурса», буквально распяла на Голгофе хороший московский театр.

Фактически состоялся рейдерский захват, с оскорблениями разогнаны его актеры, объявленные фанклубом нового худрука без режиссерского диплома «бездарностями» и «тухлятиной»

Весь репертуар, получавший высокие оценки со стороны тех, кто в искусстве Мельпомены кое-что понимает, был снят и объявлен ничтожным. При презрительном молчании продвинутой общественности изгнанные актеры доигрывали свой заклеймленный репертуар. Если у актеров есть свой эпос, то эта история войдет в него как своеобразный аналог подвига 300 спартанцев. Но только этот подвиг совершался еще без всякого уважения и похвал публики, в атмосфере напряженного презрения…

Вся пресса была заполнена восторгами перед приходящими на смену былому актерству новомодными перформансами с задницами, минетами, педофилией, некрофилией и фильмами про «пусси райот» (последнее, впрочем, все-таки запретили, после чего режиссер разразился длинными расчувствованными тирадами об отсутствии воздуха).

Когда «Гоголь-центр» затевался, то разгром старого театра шел под слоганом «рыночной эффективности». Мол, ваше дотационное устарелое искусство никому не нужно, а на наши перформансы валом повалят зрители, на наши шоу золотым дождем прольются пожертвования от спонсоров, мы не только современны, не только креативны, но и эффективны.

Результат теперь известен – в творческом плане единственным творческим приемом Серебренникова был и остается грязный скандал с непременным элементом извращенной порнографии. Самое смешное, что режиссер искренне, на свой лад пытался ставить в вверенном ему театре русскую классику. Но вся она оказалась у него редуцирована к голым задницам, торчащим гениталиям и трансвеститам. «Обыкновенная история» – задницы. «Мертвые души» – гениталии и трансвеститы. «Кому на Руси жить хорошо» – задницы, перемежаемые для стеба над русским бытом кокошниками.

В мире где есть Дэвид Линч, актеры в чересчур открытых грязных маечках скачущие по сцене, это слишком скучно для искусства и слишком скромно для борделя (каковые в «Игре Престолов» и «Западном мире», право же, поинтересней будут). Кроме того, любой прием приедается. Невозможно удивлять одним и тем же задом до бесконечности.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что у «Гоголь-центра» начались финансовые проблемы. И это несмотря на то, что изначально данная площадка финансировалась так щедро, как ни один московский театр. «Бюджет на 2014 год верстался с расчетом на спонсорскую помощь, однако в 2014 году она практически полностью закончилась» – сообщал экс-директор Алексей Малобородский уже в 2015 году. Фактически расчет шел на то, что государство до бесконечности будет спасать бесконечно убыточный проект просто для того, чтобы не прослыть «недостаточно креативным и прогрессивным». А уж любая попытка разобраться в происходящем с точки зрения закона и вовсе была обречена на обвинение в «гонениях на художника».

Здесь мы можем наблюдать тоже своего рода универсальный прием, характерный для нашей «партии креатива и прогресса» в любой области нашей жизни – не только в театре, но и в кино, в науке, в общественных установлениях, в политике, в экономике…

Первое: «Всё ваше старое, традиционное, проверенное годами, – это унылое прокисшее нечто и может быть безжалостно выброшено и разрушено. Если вы этого не понимаете, то вы лохи и с вами приличные люди разговаривать не будут. Просто выбросьте».

Второе: «Только то, что делаем мы это настоящее, подлинное, продвинутое. Мы делаем так, как у них. Просто отдайте всё нам – и мы сделаем лучше всех. Не мешайте нам сносить и рушить – мы построим гораздо лучше».

Третье: «Всё что от вас нужно – это деньги. Не смейте возмущаться, особенно когда мы плюем вам в лицо – в этом ведь самая фишка».

Четвертое: «Если на наши перформансы никто не ходит и они вызывают отвращение, то значит примитивная непродвинутая публика просто не доросла. Если у нас финансовый провал и разруха, значит вы, нищеброды, дали нам недостаточно денег».

Так делались либеральные реформы в экономике в 90-е. Так делаются любые другие аналогичного формата «прогрессивные реформы» и по сей день.

Причем дело не только в том, что свидетели креатива замыкают на себя 100% финансовых потоков. Это еще полбеды. Беда же в том, что зритель, слушатель, читатель, после их показательных выступлений попросту утрачивает знание о том, что может быть что-то еще. Что возможны классические постановки. Без задниц. Что возможно прочтение русской классики без русофобии и приколов. Даже наскучив унылым однообразием некропедерастии он начинает искать лишь новых, более острых извращений, навсегда утратив вкус к слишком «пресному» искусству.